![]() |
Умение общаться и управлять, искусство видеть цель и вести к ней других — основа Вашего успеха в бизнесе и в жизни.
![]() |
11.02.2011 Провел вчера авторскую экскурсию в областном краеведческом музее по выставке, посвященной 80-летию Бориса Николаевича Ельцина. 27.01.2011 28-29 января тренинг в Ижевске для ОАО «МК «Сарапул-молоко». 27.11.2010 27-28 ноября тренинг на ЗАО «Уралпластик». Первый из запланированных пяти в течение года. |
||||||||||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||||||||||||
Кант, Гегель, Шопенгауэр для провизоровОчень простое изложение основных идей упомянутых господ
Дата публикации: 06.10.2009
Тема: Философия Автор(ы): Вольное изложение статьи А. В. Перцева Источник: Кант утверждает, что стихийный (наивный) реалист в своей картине мира исходит из следующих допущений:
Сам Иммануил Кант предложил другую картину. Есть вещи сами по себе, но каковы они, мы не знаем. Мы можем утверждать лишь одно: нечто воздействует на нас, вызывая ощущения. Каково это «нечто», навсегда останется неведомым: «заглянуть» за ощущения мы не можем. Мы способны лишь строить догадки о том, что их вызывает, понимая: то, что вызывает ощущения, на сами ощущения непохоже. Эти ощущения поступают к нам извне по пяти каналам: обоняние, осязание, зрение, вкус, слух. И все эти пять потоков сливаются в один, который представляется нам единым миром. В нас есть Первая его программа — «априорные формы чувственности» — занята первичной обработкой ощущений. Пять внешних ощущений соединяются подпрограммой «пространство» — в результате получаются отдельные предметы. Эти предметы «лепит» сам человек — помимо своей воли, наивно полагая, что они изготовлены самой природой. Внутренние ощущения соединяются подпрограммой «время» — в результате возникает то, что называется человеческим Я. Следующая программа компьютера называется рассудком. Из отдельных предметов рассудок собирает так называемые научные картины мира. Итог работы этой программы — те упорядоченные знания о предметах, которые складываются в единую «картину мира» в каждой из естественных наук. Говоря о «мире науки», мы подразумеваем вовсе не объективный мир в целом, состоящий из вещей самих по себе. «Мир» каждой науки составляется рассудком из предметов, активно построенных первой «программой» — априорными формами чувственности. Если мы принимаем за целое частицу, то получаем физику и ее «мир». Если мы принимаем за целое молекулу, то получаем химию и ее «мир». Если мы принимаем за целое организм, то получаем биологию и ее «мир». Таким образом, наш ум благодаря вложенной в него неведомым программистом априорной программе, именуемой рассудком, сам строит «миры». Он сам обнаруживает законы этих «миров», сам устанавливает в нем связи. У компьютера есть и третья «программа», именуемая чистым разумом. Она постоянно включена, и поэтому человек просто не может не размышлять о том, что представляет собой мир в целом, что представляет собой душа (на современном языке, сознание), что представляет собой Бог. В результате работы этой третьей программы, получаются представления теологии и метафизики, т.е. умозрительной философии. Беда, однако, заключается в том, что эта программа чересчур несовершенна. А потому, размышляя о мире в целом, о Боге и о душе, человек впадает в неразрешимые противоречия. Он получает взаимоисключающие положения, из которых каждое верно, но которые совершенно несовместимы. На протяжении тысячелетий человечество не пришло к единому представлению ни о мире в целом, ни о Боге, ни о душе. Это может свидетельствовать только о слабости программы «чистый разум». Значит, научно размышлять на эти три темы (иногда Кант добавляет к ним и четвертую — тему свободы) невозможно. Правда, никакая сила не может заставить человека перестать размышлять на эти темы. Свои ответы на вопросы о том, что такое мир, что такое душа, есть ли Бог и в чем состоит свобода, есть у любой бабушки на завалинке. Но эти ответы не имеют ничего общего с наукой. Видимо, они Гегель попытался ответить на поставленный Кантом вопрос: почему люди философствуют, несмотря на то, что впадают при этом в противоречия, несмотря на то, что за двадцать пять веков они так и не достигли однозначных результатов при решении философских вопросов о мире в целом, Боге, душе и свободе. Гегелевский ответ состоит в следующем. Существует Божественный Философский Разум, который спорит сам с собой. Но спорит он в соответствии с четко установленной для себя самого логикой. Вначале он выдвигает тезис, затем — возражение против него (антитезис), а потом находит компромисс, примиряя тезис и антитезис в синтезе. Обретенный синтез снова превращается в тезис, для него находится антитезис, они снова примиряются в синтезе — и так далее. Божественная Мысль при таком мышлении вовсе не топчется на месте. Она становится все богаче и богаче, возвращаясь, казалось бы, к тому же самому, но — на новом уровне. Происходит развитие по спирали — каждый виток повторяет предыдущий, но на более высоком уровне. Таким образом, происходит прогресс в философии. Божественный Разум, «бесконечный дух» открывает каждое из своих основополагающих понятий одному из философов — «конечных духов». Потому и возникает ложное впечатление, будто философы спорят между собой. На самом же деле один воплощает в своем учении тезис, второй — антитезис, третий — синтез. Спираль человеческого философского мышления повторяет спираль божественного философского мышления. Стало быть, человеческая философия прогрессирует тоже, пока в лице Гегеля не достигнет того конечного результата, к которому пришел Бог. Итак, через человечество, сквозь него, его устами философствует могущественная космическая сила, которая стремится к разумному примирению противоречий. Главные черты этой силы — стремление к разумности и свободе, к примирению противоречий и к прогрессу. Больше того. Эта космическая сила — Мировой Разум — сотворила не только человека, но и всю природу, вложив в нее стремление к разумному порядку и свободе. Портрет Мирового Разума был во многом списан Гегелем с Наполеона Бонапарта: однажды увидев его, Гегель назвал Наполеона воплощением мирового духа в конкретном месте и в конкретное время. Именно Наполеон осуществил вековую мечту немецких интеллектуалов, вдохновлявшихся в молодости чистыми идеалами французской революции, еще не омраченными террором: в 1806 году он объединил 36 германских княжеств под своим протекторатом в Рейнский Союз. Мировой Дух, воплотившись в Наполеоне, начал, наконец, объединять немцев в нацию, делать из них исторический народ! Как тут не смотреть в будущее с оптимизмом! Для Шопенгауэра история предстала отнюдь не в виде разумного прогресса, который приведет к единому человечеству как семье народов, способных договариваться между собой и примиряться в высшем синтезе. Так мог представлять себе историю либо наивный оптимист, либо коварный обманщик. История для него — это череда кровавых и абсолютно бессмысленных деяний. Это непрерывное противоборство народов, каждый из которых, в свою очередь, раздираем внутренними распрями. Больше того: конфликтующие партии тоже раздираются внутренними противоречиями, столкновениями составляющих их людей. И даже это — еще не все. Каждого из этих отдельных людей непрерывно терзают противоборствующие в нем силы. Люди, каждый из которых непрерывно воюет против всех и против себя самого, вовсе не исключение. Жестокая борьба за выживание идет в мире живого. Вернее будет сказать, что Единая, всемирная Воля Шопенгауэра — это его ответ на Мировой Разум Гегеля. Ненависть, испытываемая Шопенгауэром к нему, заставила ответить философской системой на философскую систему: иначе нельзя было спорить и опровергать. Правда, квант Мировой Воли, бившийся в Шопенгауэре, не позволил ему выстроить свою систему с такой же хладнокровной последовательностью. Но его Мировая Воля так же прослежена и в онтологии, и в гносеологии, и в этике и в эстетике: она противопоставлена гегелевскому Мировому Разуму на всех философских фронтах. Отчаянная, бессмысленная борьба — повсюду в природе и повсюду в истории. Прав был Шекспир: «Жизнь есть история, поведанная дурнем. В ней много слов и страсти, а смысла нет». Все кровавые исторические трагедии, все катастрофы и стихийные бедствия, все самые ничтожные кухонные свары — это Воля в действии. Теперь картина проясняется окончательно. Все «компьютерные программы» в человеческом сознании создает она, Воля. Больше того — она же, в конечном счете, создает и чувственные представления. Зачем? Затем, что воле постоянно нужно распалять саму себя, а потому создавать для себя заманчивые видения. Чтобы Воля ринулась в сражение с самой собою, ей нужна разжигающая ее картина мира. Выход один — надо взирать с великим спокойствием и с жалостью на борьбу тех, кто обуян страстями и потребностями. Надо пытаться помочь им освободиться от этих страстей, вырваться из их круговорота, где желаний тем больше, чем больше удовлетворяешь их. Словом, надо воспарить высоко над миром и созерцать его жестокую суету! Надо смотреть на шторм в бурном море, чувствуя себя на надежном плоту, носимом по волнам. В середине XIX века, когда ушли в небытие иллюзии революций 1848 года, и пропало тщетное стремление улучшить этот мир, интерес к философии Шопенгауэра резко вырос. Дом Шопенгауэра во Франкфурте стал Меккой для любителей иронично-язвительно отнестись к миру, которых с каждым годом становится все больше и больше. Другие статьи этой темы:
Смотрите также: |
||||||||||||||||||||||||||||
![]() |
|
|||||||||||||||||||||||||||
|